Улицы

Утренний лес, наполненный какими-то поистине прекрасными и тихими звуками, шуршанием листьев, трескотом кузнечиков и стрекоз, капелью воды о мягкую тёплую древесину, пропитанную солнечным светом. В воздухе витал какой-то особый аромат свежести, смешанный с тонким благоуханием цветов и крепким запахом коры. Яркие краски зеленой листвы с кусочком голубого неба создавали образ спокойствия и безмятежности леса, но чем глубже в лес, тем темнее становилось вокруг, обычные миролюбивые звуки жизни прекращались, уступая место холодной тишине, нависшей как тёмная туча над головой. Воздух тяжелел и всё больше насыщался влагой. Но пока что это был всё тот же тихий полукустарниковые заросли у обочины, чередующиеся с толстыми деревьями, обречёнными либо на вырубку, либо на гибель в одной из тренировок здешних ниндзя, синоби Конохи. Эту мелодию звуков, симфонию запахов, водоворот красок прервал отрывистый резкий звук удара ноги о дерево. 
Змеиный Саннин всё дальше и дальше спешил в лес, там, где темнота сгущалась, где на шершавую поверхность старый поваленный деревьев выползали гибкие змеи, поблёскивая ровной чешуёй, отбрасывая мелкие блики. Где деревья обросли густым лишайником и мхом, в котором облюбовали себе место странные жуки с пугающей расцветкой и странными рогами. Орочимару не особо торопился, зная, что примерно задумает Анко на этот раз. Он работал с ней уже чуть более двух лет, имея представление о трюках молодой ученицы. Так что, отталкиваясь от толстых веток деревьев, он слегка оглядывался назад, внимательно осматривая территорию, или поглядывал по сторонам, пытаясь заметь любое мелькание одежды Анко. Пока что ни сбоку, ни сзади он ничего не замечал, но был наготове. Пальцы рук, сформировавшиеся в особую печать, не вздрогнули, тонкие губы Саннина тихо, чётко прошептали:
- Каге Бунсин но Дзюцу… - тут же на соседних сучьях появилось двое идентичных Орочимару человека. Они шли ровно в такт оригиналу, почти не переглядываясь, пока, наконец, Орочимару не показал знак рукой. Оба клона кивнули, как будто знали что нужно делать, и скрылись, немного отставая от настоящего Саннина. Орочимару подоспел к самому толстому на всём протяжении пути дереву и ухмыльнулся.
-Пойдёт… - он подошёл к стволу, дотронулся до шероховатой коры, провёл белой рукой по древесине. На белоснежно лице Саннина замелькали сероватые тени – подул ветер, перебирая нежные листочки кроны, заставляя их отбрасывать на землю многочисленные тени. Теперь на лице Саннина образовался интересный узор из листьев. Он взглянул в просвет между ветвями и прислонился спиной к стволу. Вскоре он начал погружаться в него, как погружается человек в воду, если к нему привязать нетяжелый балласт. Последним исчезло полупрозрачное лицо Саннина с неизменной хитрой улыбкой и блеснувшие глаза, которые могли испугать даже самого стойкого и сильного человека.
Первый клон тем временем засел в засаде. Он был пугающе похож на своего оригинала, но всё же это был не совсем он. Клон перетянул леской весь узкий путь к главному дереву, напичкав его ловушками – несколько кунаев спрятанных в листве. Несколько кунаев, прикрепленных к леске. Порвав или дотронувшись до лески можно становиться подушечкой для булавок.
Второй клон, чья цель, наверное, была несколько иная, продвигался в обход. Его шаг был очень быстр, клон спешил как никогда. Он обогнул территорию, на которой находилась засада, и зашёл в тыл клонам Анко. Клон спрятался в листве, выглядывая клоны. Правда, он заметил лишь один, да и не был он точно уверен клон это или Анко. Единственный шанс проверить – нанести урон. Правая рука потянулась в сумку, послышался тихий звон железа. Вскоре на свету блеснула сталь куная, Саннин покрутил кунай на пальце, играясь с ним, и вскоре бросил его в цель.
«Так, сколько трюков в запасе у Анко?.. Впрочем, она не сможет меня сильно поранить. Когда клоны соберут необходимую информацию о передвижении её и её клонов, она наверняка их сделала, но проверить стоит, я рассею технику и посмотрю. Так, времени им осталось чуть больше минуты на разведку. Ну, надеюсь, что она меня хотя бы ранит, она слишком мягкая, не может убить человека. Нужно будет преподать ей урок».

Теневые клоны, как известно, обладают одной десятой доли самого ниндзя. Так и этот теневой клон был весьма неглуп и проворен. Он внимательными змеиными глазами следил за кунаем, пущенным в клон Анко. Вдруг послышался звон удара металла об металл, его кунай отлетел в сторону и быстро превратился в лёгкую думку, тут же унесённую попутным ветром. Клон прищурил глаза, в них пробежала тень недовольства.
«Так, кунай ударился о теневой, значит та, что его пустила – настоящая. Та, в которую я целился – клон. Следовательно, внимания на того клона можно почти не обращать. Глупо – она выдала своё местоположение. Ещё секунда и оттуда последует атака. Она смогла притянуть тот кунай, я не видел, как он отлетел, значит, к нему прикреплена леска. Так какой же следующий удар – простым кунаем или с леской?  В любом случае, я знаю, где она и увернуться не создаст особых проблем».
Эти мысли пронеслись в голове Саннина с огромной скоростью, его чертой, ёё можно назвать опытом, было то, что он умел быстро и трезво оценивать ситуацию. На бледном лице Орочимару не дрогнул ни один мускул, лишь губы расплылись в обычной его улыбке, надменной, с издёвкой. Ранить себя клон не должен был позволить, поэтому, нужно было увернуться. Саннин ловко пригнулся, кунай отлетел в крону, зашуршавшую листвой,  за ним. Приметив глазом тонкую, блеснувшую на солнце леску, он быстро вытащил кунай и перерезал её. Дзёнин тихо хмыкнул, закусил кунай зубами и быстро сорвался с места, мелькая между деревьями, нарочно оставляя за собой заметный след, дабы Анко смогла его догнать. Темп был совсем медленный, размеренный. Клон уже довольно долго прожил с момента создания техники и большую чакру, чем есть у него сейчас, Орочимару в него не вкладывал. Но Саннин-клон не особо спешил, его цель была – обнаружить настоящую Анко, не дать себя развеять и привести её либо в ловушку, либо к Орочимару. Тут на всякий случай было два плана, которые Орочимару всегда приводил в действие. Они были разные, чуть заковыристые и не очень, немного страшные и совсем глупые, он приучал ученицу к разнообразию, не зацикливался на одних и тех же трюках.
Второй клон в это время следил за засадой, спрятавшись в кустах. Он не стал использовать ту же технику, что и настоящий Орочимару, она была просто ни к чему. Создав эту западню, он собственно уже и истратил своё назначение, но на всякий случай Саннин его оставил, вдруг первый клон даст осечку и позволит себя ранить. Клон проверил всю конструкцию ещё раз, пытаясь самому не задеть леску, перешагнул через тройную натяжную нить, тихонько хмыкнул. Он знал, что с минуту на минуту сюда прибудет делегация из ученицы и клона, поэтому, перебравшись на другую сторону, затаился в других кустах. Со стороны это выглядело немного нелепо, у клонов уже почти не оставалось времени. Но Санину больше и не нужно было. Либо Анко попадётся в ловушку, получив повреждения, либо она пройдёт дальше, сразу же попав к этому дереву, в котором он уютно устроился.
Воспоминания не были одной из главных частей подсознания Орочимару, но иногда они невольно всплывали, мелькали перед глазами и снова улетучивались. Вот и сейчас Орочимару вспомнил тренировку, бой за колокольчики. На самом-то деле, все остальные тренировки как-то позабылись, затерялись в серых буднях жизни синоби, затёрлись на фотографиях и запечатались под семь замков в семи сундуках. Саннин не думал, что и Тсунаде с Дзираей помнят из совместные тренировки, с Тсунаде Орочимару так вообще не тренировался, девушка сразу же выбрала свой путь – ниндзя-медик, обладающий невероятно разрушительной силой. А вот с Дзираей Орочимару иногда устраивал небольшие бои, приближенные к реальности, в которых вероятность выигрыша была девяносто девять к ста. Но не это сейчас мелькало перед глазами синоби, он вспоминал колокольчики, чьё звонкое бренчание никогда не забудется никем, кто когда-либо прикоснулся к ним…

«Неровное прерывистое дыхание, чёрные локоны мелькают на светлом кимоно, запыхавшись, Орочимару сидел под деревом. Стараясь не выдавать своего присутствия. Он посмотрел на грязные дрожащие руки, но оставался спокоен – сейчас или никогда. Тсунаде уже подходила сзади, пытаясь застать сенсея врасплох, Орочимару же в это время с помощью техники достанет колокольчики. Послышался условный знак – грозный клик куноити. Орочимару высунулся из-за дерева и увидел лишь клубы пыли, поднимающиеся над поляной. Он выпустил из рукава змей, направляя их к учителю, который был занят тем, что спасался от ударов Тсунаде. Одна из змей еле коснулась колокольчика, но её тут же разрубил кунай Сарутоби. Орочимару слегка нахмурился и выпустил змей из двух рукавов, тратя последнюю чакру. Тсунаде как раз подскочила перед Сарутоби, занесла кулак для удара и… мелодичный звон колокольчика. Маленький улыбающийся Орочимару звенит двумя колокольчиками перед лицом сенсея. Тот тяжко вздохнул, губы искривились в недовольной гримасе».

Сейчас, когда воспоминания всколыхнули, самую малость, Орочимару он усмехнулся, а вместе с ним и оба его клона.

Клон Орочимару, сидевший в засаде, почувствовал приближение чего-то большого и ужасающего. Конечно, холодная натура Саннина не подала и виду, уж тем более обычный клон, но заставила его встрепенуться и отвлечься от ловушек. На поляну, где спрятался дзёнин, упала огромная ровная тень. Орочимару взглянул наверх и увидел над собой гигантскую морду змеи, из уст которой иногда выскальзывал тонкий раздвоенный язычок. Он слегка приподнял брови, в знак удивления, ведь обычно Анко не пускала в ход техники, использующие большую часть её чакры. Сегодня какой-то особенный день? Солнце светит, птички поют, трава зеленеет – всё как всегда, исключаю вот эту громадную рептилию, которая норовит скушать клона. Теневой сразу понял что к чему, змея здесь явно для того, что смести все ловушку и проверить его, настоящий или нет. Орочимару-клон не видел причины задерживаться здесь на какое-то время, ведь ловушки будут разрушены чешуйчатым пресмыкающимся, а сам клон съеден. Бороться со змеёй смысла не было, да и сил у него было недостаточно – чакра, вложенная в клона, слишком мала, чтобы призвать змею, равную этой по силе. Сделав этот простой вывод, Орочимару подошел к ещё нетронутой ловушке и дёрнул за леску. Тут же на него полетели несколько кунаев и сюрикенов – хитроумная конструкция, сооруженная специально для Анко. Клон спокойно стоял, взирая на змею, приближающуюся к нему, но в один миг кунай достиг белоснежного лица Саннина. Клон немного продержался, но быстро развеялся облаком дыма, сбивая змею с цели.
В этот момент глаза настоящего Орочимару распахнулись. В голове пролетели все воспоминания, которые получил его клон. Высунув язык, Орочимару облизнул губы, доставая до подбородка, и резко убрал его назад с характерным причмокивающим звуком. Линия рта снова искривилась в усмешке, казалось, даже глаза Саннина смеялись:
-Ну вот, игра стала интереснее. Она идёт на отчаянные меры, вызвав ту змею. Большая часть чакры потрачена, она занята поиском меня. Интересно, как там дела у моего второго клона?.. Впрочем, он сам разберётся, что к чему. 
Второй же клон сейчас спасался от преследования ученицы, немного нервно оглядываясь назад, он всё крепче сжимал кунай в зубах. Тут зрачки чуть расширились, его словно поразило током, в голове возникли воспоминания. Вот Орочимару видит змею, вот он подходит к ловушке… Всё понятно, значит, первый клон готов, один из планов не сработал. Но ведь существует ещё второй – привести Анко к самому Орочимару, что более опасно для девушки. Клону-то было всё равно, именно поэтому он слегка ускорил темп, теряясь в листве, и слегка меняя направление. Теперь он чётко по прямой продвигался к большому дереву, но обходил его с иной стороны, там, где не были расставлены ловушки. Орочимару вскоре достиг дерева, звонкий звук удара сандалии о дерево прозвенел во всем лесу, эхом отдаваясь от ближайших деревьях. Саннин, наконец, вытащил кунай из зубов. Он развернулся, осматривая территорию за ним. Нарочно постучав по дереву несколько раз, чтобы настоящий Орочимару обратил внимание, он покрутил кунай на указательном пальце и ловко пожил его обратно в сумку. Настоящий Орочимару уже достиг того места, где был его клон и ждал, пока он рассеется, тогда уже можно будет появиться самому и заняться боем с девушкой. 
Он решил, что сначала клон немного поиграет с врагом, посмотрит на её тайдзюцу, возможно, ниндзюцу. Клон долго не протянет, но он сам всегда сможет встать на замену. За всё это время он использовал лишь две техники, потратившие не так много чакры. Правда, находясь в дереве, чакра из Орочимару постоянно убывала в определенном количестве. Оставаясь здесь, он рискует потратить большой запас чакры, а это ему было не особо-то выгодно. Но, даже имея половину от имеющейся чакры, он бы смог победить ученицу, ведь все техники придуманы им самим и преподаны ей из его уст, он знает, как избежать техник и из последствий, типа яда или ран.
«А она настроена серьёзно, если призвала змею. Интересно, как далеко она готова зайти, чтобы ранить или убить меня? Всё ещё сомневаюсь, что у неё хватит духу для убийства, но вот ранить меня вполне сможет. Даже если она этого не хочет, злоба должна проявиться наружу, сметая всё, что стоит на её пути. И всё же мне не нравится тот огонь, что горит в ней. Сарутоби часто говорил про огонь Конохи, в ней он также силён, как и в других синоби этой деревни. Подобные вещи меня просто раздражают…»

Клон глупо проворонил атаку Анко, не ожидая снова лески. Он отбил оба куная, но вдруг где-то рядом мелькнула тень ученицы, клон почувствовал тонкую нить, обхватывающую тело, и вот он уже пришпорен к дереву, а через несколько секунд над головой взорвалась небольшая печать, разнесла клона в облачко мутного дыма и часть дерева была взорвано небольшой воронкой, оголяя светло-розоватую древесину. Она была очень интересна, узор необычный, витиеватый и мягкий, так как дерево довольно старое. Настоящий Орочимару, благо, был далеко и удар его не зацепил, хотя он почувствовал в определенный момент два чувства – жгучую боль где-то на плече и воспоминания, потоком хлынувшие в его мозг. Быстро сориентировавшись что к чему, он попытался трезво оценить, в какой части леса сейчас Анко. В голове пролетели последние воспоминания погибшего клона – большие змеиные глаза, приближающиеся к дереву.
«Она ещё жива… Обидно, но, похоже, придётся выйти самому, клоны не справятся».
Орочимару медленно начал появляться из дерева, рядом с тем местом, где взорвался клон. Сначала он был слегка полупрозрачный, будто призрак, он уперся руками о повреждённую  древесину и ухмыльнулся. Он встал на толстую ветвь дерева, поднёс ко рту руку со змеиным договором, схватил зубами кончик белого бинта и дёрнул. Тонкий тканевые полоски, аккуратно и чётко обмотанные вокруг тонкой руки и завязанные у запястья, вдруг рассыпались, длинный бинт, кончик которого до сих пор был в зубах у Саннина, висел до земли. Мужчина быстро смотал его и положил в один из кармашков жилета, резким движением застегнув его, чтобы рулон случайно не выпал. Такая точность и экономичность не была связана с характером, просто бинт был добротный и терять его не особо-то хотелось. Он не собирался взывать змей, оголение участка руки с договором было сделано на тот случай, если вдруг придётся пойти на более серьёзные методы. Саннин оценивающе осмотрел дерево, усмехнулся и с ужасающей скоростью поскакал по веткам. Его вела дорога,  проложенная телом змеи, которая проползла здесь совсем недавно. След примятой травы, сломанных веточек – всё это было условными знаками, даже если змея ползла очень осторожно. Вскоре среди листьев он заметил блестящую чешую рептилии и Анко, находящуюся на голове змеи. Орочимару прикусил кончик языка, как будто к чему-то готовился, по бледному лицу расползлась неприятная ухмылка, обозначавшая только одно – хищник вышел на охоту и он голоден. Орочимару порылся в сумке и извлёк на свет четыре сюрикена, которые зажал между пальцами, и три куная, которые тоже были зафиксированы в костяшках, но теперь уже другой руки. Подобравшись поближе к змее и ученице, Саннин метнул кунаи в змею, целясь в точку, чуть ниже шеи, второй кунай должен был попасть в центральную часть тела, а последний был брошен с расчётом на хвост. Сюрикены же были в то же мгновение отправлены в Анко.
Сам Саннин скрылся в тени листьев, хотя придерживался такой скорости, чтобы не отставать от змеи и ученицы ни на метр. Конечно, он мог вызвать свою змею, она была бы и сильнее, и внушительнее, чем змея девушки, но почему-то ему не очень-то этого хотелось. Скорее, учитель хотел подразнить Анко, проиграться с ней, чтобы разозлить и заставить эмоции нахлестнуть. Человек, прошедший множество битв, уже вряд ли сможет когда-либо испытывать те же чувства, что и до войны. Любая война сильно меняет психологию людей, изменяет их - и не всегда к лучшему. Все смерти, что видели синоби, вся та кровь, что ещё осталась на их руках несмытой, пусть даже за родную страну, израненные и ожесточённые сердца - все ходили по лезвию ножа, между жизнью и смертью, готовые в любую минуту исчезнуть навсегда, упасть в пустоту, затеряться среди всех других имён, которые отдали жизни ради других. И лишь человек, который прошёл через всё это, видел все ужасы войну – он либо знает истинную цену жизни, либо обесценивает её для себя, потому что одним меньше другим больше – не так ли важно?.. Наверное, Орочимару был что-то среднее между этими двумя показателями. Он знал чего стоит жизнь, поэтому слишком пристально оберегал свою. Чужие жизни – не дешевле его, просто эти люди не знают ей цену и не сумели её сохранить, именно поэтому Орочимару очень хорошо зная, что такое жизнь, использует её в своих целях. Позже это перерастет в некое психическое заболевание, хотя если подумать – когда это Саннин был нормальный?.. У всех есть тараканы, а Орочимару их не слишком-то пытался скрыть. Не такой его типа, скрывать что ты такое есть, он лишь не всё раскрывал, оставляя большую часть мыслей за ширмой, приоткрывая её только в необходимые моменты. Он охотно изливал свою теорию приближенным людям, но на общее мнение он никогда не стал бы выдвигать свои мысли.  На людях это был спокойный, самоуверенный, хладнокровный синоби, надменный, жестокий и очень сильный. Вряд ли кто-то в Конохе осмелится бросить ему вызов, есть только четыре человека – Дзирайя, Тсунаде, Сарутоби и Минато. Но даже эти люди знают, чем может обернуться бой с Орочимару – они могут навсегда забыть, что такое свет и солнце, никогда не увидеть своих родных и деревню. Поэтому они лишь высказывали свои недовольства, но с их мнением Орочимару никогда не считался, он соглашался, делал вид, что всё понял, и будет исправляться, на самом же деле всё делал по-своему и втихую. Для этого у него хватало и хитрости, и актёрского мастерства, и ловкости и гибкости. Наверное, пойди такой человек на путь актёра, ему будут доверять лишь самые отрицательный роли, при чём изощрённые и невероятно талантливые. Но он никогда не желал себе другой судьбы, кроме как стать синоби. Впрочем, в судьбу он тоже не верил. Спросите, во что же он вообще тогда верил?.. В себя.